Некоторые мои читатели обижаются, когда я говорю, что, с моей точки зрения (которую, я, кстати, просто излагаю, никому не навязывая) Ленин является великим (возможно даже величайшим) политтехнологом. Просто, в годы его активной деятельности и десятилетия спустя, не существовал термин «политтехнолог», поэтому последователи называли его великим революционером и вождём пролетариата. Впрочем, некоторые люди предпочитают видеть в Ленине философа (хоть я, честно говоря, не наблюдаю в его трудах какой-то свежей самостоятельной философской идеи). Они почему-то думают, что быть философом почётнее, чем политтехнологом. Хоть на самом деле почётно быть профессионалом, и нет большего почёта, чем признание уникальным профессионалом (заменить которого невозможно).
Так вот Ленин, именно в качестве великого (даже уникального) политтехнолога, определяя признаки революционной ситуации, указал раскол элит, как признак жизненно необходимый. Единая сплочённая элита всегда, в любых условиях, способна похоронить любую революцию вместе с революционерами. Более того, не как философ-теоретик, а именно как политтехнолог-практик, Ленин сумел воспользоваться этим своим знанием, и 7 ноября 1917 года, когда российская элита, свергшая монархию Романовых, преодолевала свой раскол (даже Великие князья красные банты носили), организовал большевистский переворот и сумел придать ему характер революции.
Он сумел проскочить даже не в окно, не в форточку, а в замочную скважину возможностей. Фраза о том, что «сегодня рано, а завтра поздно» довольно точно описывает сложившуюся к осени 1917 года ситуацию. Ещё летом эйфория от свержения тысячелетней монархии была слишком велика, а Временное правительство сохраняло довольно серьёзный кредит доверия. К осени элиты уже согласились с тем, что стране для выхода из кризиса необходима диктатура, спор шёл лишь о личности диктатора. Корнилов вроде бы подходил, но его обманул Керенский, сам метивший в диктаторы. Керенский хотел, и власть вроде бы была в его руках, но оказался неспособен эту власть применить. К зиме элиты точно бы договорились, и новообретённый диктатор железной рукой задавил бы всякие попытки «углубления революции».
Шанс на успешный переворот у большевиков сохранялся в течение считанных недель, если не дней. Именно в эти критические дни, несмотря на серьёзное сопротивление собственных однопартийцев, Ленин и уложился. Более того, после переворота у него не было ни одного шанса удержать власть, а уж тем более провести революционные преобразования. Но он сумел и этот вопрос решить, воспользовавшись невынужденными ошибками своих оппонентов.
Facebook Комментарий